от чужого литературного графоманства…

Цитировать этот ужоснах ну совершенно не хочется…
От него то блевать тянет, то хохот разбирает. Только хохот — грустный какой-то, словно смеёшься над могилой или пытаешься ощутить аромат духов на помойке…
А ведь этого — тома, тома…

Да они и сами об этом пишут, словно подсознательно понимают, какую бессвязную чепуху несут:

«Что толку в лепете бессвязном,
Слова, любовной чепухи.
Когда жмет глотку нервным спазмом,
и каплей падают стихи»

Но всё равно — пишут! Упорные, блин, усидчивые такие. Как дети на горшках…

О, боже!… Яду мне, яду! И побольше — чтоб на них на всех хватило.

Наверное пожалеть их надо, убогоньких, детство у них было тяжёлое: ну там, игрушки, прибитые к полу, и всё такое. Может и надо бы пожалеть, а вот — рука не поднимается…

Милые вы мои! Поэты-писатели, блин! Недомучавшие в детстве кошек и конструкторы, недодрочившие на старые номера «Плейбоя» и «Юного тезника». НЕ ПИШИТЕ! Одумайтесь! Родина вас за это не забудет!

А то ей богу, пойду за пулемётом…

«Увидеть птицу сложно по полёту,
Когда она — арктический пингвин.
Поэтов не пускают к пулемёту:
поэтов много — пулемёт один…»

…. если не сдохну от хохота — точно пойду за пулемётом!
Молитесь, суки!

Уууу…..

«В степи избушка
Кругом — трава.
В избе старушка
Скрипит едва…»

Не, ну Куколка хоть в детстве такую чушь писал, а эти — уже за 40, а всё каля-маля — как в детском садике…
Да я в 4 года лучше писал, ей богу!…