Старенький Ан-2 плавно входит в последний перед приземлением вираж.
– Держи руль – говорит мне инструктор. Он откидывается в кресле и с удовольствием затягивается, – Хорошо полетали.
– Ага, – я сосредоточен, выравниваю самолёт по полосе.
– Сегодня обратно в Москву?
– Нет, завтра.
– Тогда может останешься – пивка с ребятами попьём?
– Возможно… Вроде выровнял.
– Ага, нормально – он бросает беглый взгляд на приборы и вперёд сквозь лобовое стекло, – глиссада низковата… но, нормально. Так и держи. Вон над той полянкой можешь вырубать движок и ставить винт во флюгер. Жалюзи закрыть не забудь…
Мы уже над “той” полянкой. Сосредоточенно вожусь с переключателями, рычажками и т.п. Вроде всё в порядке. Самолёт скользит по воздуху прямо к кромке ВПП. Радио молчит. Вылет последний и диспетчер, наверное уже свалил.
Высота – 34 метра. Внизу проносятся кроны сосен…
Резкий лобовой шквал ударяет самолёт в морду. Мы клюём носом – совсем чуть-чуть, но всё же. Неясное предчувствие заставляет меня вздрогнуть.
– Сергей!
Он уже судорожно вцепился в рукоятки штурвала. Взгляд устремлён вперёд. Жутким усилием воли заставляю себя убрать руки от штурвала. В голове проносятся мысли: “Движок не запустить…”
“До земли – секунда…”
“При таком крене…”
“Левая стойка…”
“Вон та сосна…”
Самолёт чуть выравнивается. Доскальзывает последние метры до кромки леса. И аккуратно цепляет колесом левой стойки шасси верхушку злополучной сосны.
Удар рвёт меня из кресла, из надёжного захвата ремней. Небо резко опрокидывается и земля встаёт на дыбы, принимая нас в свои неуютные объятья…
