Вот такое “слово” – серьезное, ответственное, злое. Злое – за ложь и за предательство: и страны, и народа, и истории.
В 89-м году я был пацаном. Сурьёзным и забавным, как на фото. Те, кто в группировках, были гопниками. Чушпанов у нас не было, были ботаны.
В новейшем культурном коде нас, обычных пацанов 80-х, назвали чушпанами. Нас и ботанов. А гопников назвали пацанами. Ничего себе рокировочка! Но в пересмотренной Вселенной возможно многое. Многое, но не всё. Потому возьму слово. И это будет не слово чушпана, а слово пацана. И зрителя. И врача-психотерапевта.
Сериал “Слово пацана” стал событием. Он аномально популярен и побил рекорды по количеству просмотров и оценок. Он стал главным кошмаром для хранителей киноскреп: серии выходили не на телеканалах и не в кинотеатрах. “Слово” не то, чтобы лучше “Братьев” или “Бригады”. Сериал актуальнее на момент выхода. У него крутейшие драматургия, визуальные образы и звуковой ряд. И он максимально провокативен.
В эпоху эмоций “на разрыв”, после ковида и во время СВО лишь такое может захватить и примагнитить. Только магнитит он как наперсточник. Устраивает шоу. Яркое, с косяками, “поучительное” и нечестное.
Сериал не романтизирует гопоту? Еще как романтизирует. Он её обеляет названием, именуя пацанами. Её лидеры ну очень хороши собой. Именно у “пацанов” драйв, надрыв, чувства и принципы. Их мир зловещ, но привлекателен. Настолько, что в постпродакшне им пришлось пририсовывать дополнительные расплаты и наказания. Но уступка критикам лукава. Ведь наказания на симпатию не влияют никак, зато помогают защитникам сыпать аргументами. Ровно теми же, что было принято сыпать, оправдывая культовые “Во все тяжкие” и “Декстер”. Это рациональные аргументы. Психологически они ни о чем. Авторы-то лупят не по рациональности, а по эмоциям. И результат как всегда: зрители сотворяют из преступников кумиров.
Сериал не влияет на правила? Еще как влияет. Сила в особой правде, кулаке, кастете и пуле. Она у “пацанов”. Не у главкомсы, пародирующего Ходорковского: активного и мутного типа. Не у чушпанов, которых жалко из-за безликости и никчемности. А ведь реальные правила были диаметрально другими.
Сериал отображает эпоху? Условно. До такой степени, что в нём идеи ради забыты настоящие хозяева улиц. Это взрослые бандиты. Для них утюг был не лучшим подарком бабушке, а рабочим инструментом. Именно взросляк крышевал видеосалоны и тех же хозрасчетных комсомольцев.
Сериал воспроизводит детали эпохи? Избирательно, с забавными ошибками. Откуда взялись белые фартуки у школьниц? Да с фотографий 89-го. Фотографировались ведь во время праздников. В обычной же жизни фартуки были черными. В 1989 году Кубик-рубик потерял актуальность, пешеходные переходы были белыми, а начальники ездили не на архивном ГАЗ-24, а на ГАЗ 24-10. “Ласковый Май” слушали не мальчишки, а девчонки. На дискотеках декабря 89-го царили “Блю Систем”, “Роксет”, “Скропионз”, “Наутилус”, “Мираж”, “Любэ” и однодневная попса. У знакомых гопников с Тракторного в цене были “Нирвана” и “Сепультура”. Но это исключение. Другие гоняли музон типа “Комбинации” с хитом Рашн Гёлз. О “Комбинации”, кстати, Крыжовников и К знают не понаслышке, ведь сериал о хулиганистом саратовском проекте они начали снимать сразу после “Слово Пацана”.
Сериал раскрывает характеры? Увы, у героев каша из несовместимых черт. Мотивы некоторых выходок не расшифровать и не предсказать. Это дезориентирует с первой серии. Потом чудеса воспринимаются как данность. Авторы – художники, они так видят.
Сериал позволяет расшифровать феномен молодежных группировок позднего СССР? Ага, примерно, как кинороман “Семнадцать мгновений весны” позволял понять суть нацизма и работы разведчика. О молодежных группировках во всевозможных контекстах рассказывают этология, психология и социология. Но не мастера художественных образов.
Сериал достоверен в картинке? Опишу эпизод. Вова Адидас везет любимую в Гагры на Жигулях-копейке. На машине современная зимняя резина, не “Снежинка” из СССР. Оператор с камерой маячит в зеркале заднего вида. На выезде из Казани машину тормозит гаишник, стоящий рядом с гаишной копейкой с московскими номерами. Адидас выходит из Жигулей. Фон: бункеры современных зернохранилищ. У Жигулей открыта правая задняя дверь. До этого она была закрыта. Вероятно, из двери только что вышел оператор…
И похожего в фильме ой как немало!
В итоге же мы имеем сериал, который перезагружает незапароленные жизнью головы. И который учит угону машин, гоп-стопу и нон-стопному курению. В нём нет настоящей комсы, которая непародийно сияла глазами, делами и идеями. Нет настоящих пацанов, топивших за знания, ЗОЖ и силовые секции. Его сделал режиссер, который в прежних фильмах показывал шаржированные характеры, психов и пьяных. Он не привык заморачиваться с достоверностью, но умеет выдавать кинохиты и бить по чувствам. Безусловная удача с актерами и актуальная тема позволили ему сделать резонансное и ярчайшее кино. В нем ребята из подворотни талантливо переделаны в героев, которые “срывают букеты колючих роз за каменной стеной”.
Общество давно выработало защиту от похожих перезагрузок. Защита нужна для самосохранения. Например, в СМИ суициды называют падениями с крыш и подобным, а наркотики и секты не романтизируются. Но системного противоядия удачным пособиям для славных бандитов пока нет. И вряд ли оно появится в ближайшее время. Для этого нужен общественный договор. И слова как в этом тексте. Непопулярные, но как иначе?
Также очень советую посмотреть пару роликов Клима Жукова: